Истинный шедевр кинематографа, «Осенняя соната» Ингмара Бергмана в спокойном темпе раскрывает мучительные отношения матери и дочери, доставая и проявляя самые потаенные глубины. Сюжет фильма прост: овдовевшая мать приезжает погостить к взрослой дочери и через пару дней уезжает. Но за это время разыгрывается драма, а потом и настоящая трагедия души. Великолепные актрисы Ингрид Бергман и Лив Ульман разыгрывают эту полифонию человеческих судеб.
Этот фильм, как и всё творчество Бергмана — целая энциклопедия женской души и психологии.
В данной заметке я хочу рассмотреть тему нарциссизма в семейных отношениях.
Основные портреты:
Мать Шарлотта – успешная пианистка, яркая женщина с выраженными нарциссическими чертами. Она сделала блистательную музыкальную карьеру, состоялась профессионально, но и дома предпочитает сиять и общаться поверхностно. Грациозная, элегантная и холодная, как снежная королева, не способная на чувства. Шарлотта сконцентрирована исключительно на себе: похоронив любовника, она грустит лишь о том, что потеряла, и что ей не к лицу траур. Умело выражает любой спектр чувств, от скорби до радости, и за секунду переключается на свой внешний вид, переводит любую тему на себя. Каким-то нутром Шарлотта чувствует, что приносит близким людям горе, но не может осознать этого, и так и остается на поверхности непонятной тревоги.
Дочь Эва – опустошенная родной матерью, глубоко несчастная личность, которая так и не смогла повзрослеть. Всю жизнь она искала материнской любви, всю жизнь получала лишь холод и унижение. Она мечется между мучительным чувством любви к матери и испепеляющей ненависти к ней в сочетании с жаждой мести. Непонятно, чего она хочет добиться больше этим приглашением: наладить отношения с матерью или наконец-то выкрикнуть ей всю накопившуюся боль. Эва живет в иллюзиях, она думает, что ее умерший сын еще жив и незримо находится с ней. Из этой же серии наивная вера в то, что ее мать изменится, попросит прощения, поймёт, что была не права, и наконец-то полюбит ее.
Сцена с игрой на рояле – прекрасная иллюстрация нарциссического поведения. Не случайно выбрана одна из самых глубоких и трагичных прелюдий Шопена. Каждая из женщин погружается в произведение по-своему, мы слышим поочередное исполнение интроверта и экстраверта. Мать настаивает, чтобы дочь сыграла на рояле, а потом демонстрирует пренебрежение игрой дочери, и сразу же исполняет то же самое произведение, только лучше. Полный восхищения и безнадежности взгляд Эвы в то время, как мать самовлюбленно играет на рояле — пожалуй, лучший крупный план фильма. Наверное, любая дочь нарциссической матери сталкивалась с соревнованиями в отношениях. Такие матери выбирают в качестве поля для соревнований то, в чем они заведомо сильнее, и наслаждаются победой над собственным ребенком, неважно, пять ему лет или пятьдесят.
В бессмысленной гонке за недосягаемым материнским великолепием, пытаясь стать хоть чуточку на нее похожей, Эва возненавидела себя. Женская судьба её сложилась несчастливо. Эва вышла замуж без душевной близости. Не считая себя достойной любви, она упрекает мужа в том, что он не искренен в выражении чувств. Сделав аборт в молодости от любимого мужчины, разрушив свои отношения по настоянию матери, она поставила крест на личных чувствах. Но оплакать свою несостоявшуюся любовь у Эвы не получается, потому что ей нельзя выражать свои чувства. Она вообще не знает, где начинаются её чувства и заканчиваются нужды других людей. Она вообще не знает, кто она.
Не смотря ни на что, Эва пытается наладить с ней контакт. В момент, когда дочь изливает матери самое сокровенное, когда столкновение душ неизбежно, Эва сталкивается с леденящей пустотой, с правдой жизни: ее мать по своей природе не способна понять ее трагедию, она не видит ничего, кроме себя.
Анализируя мать, Эва приходит к страшному выводу: «Такие, как ты, опасны для окружающих. Вас надо изолировать, чтобы вы никому не могли причинить зла… Мать и дочь. Какое страшное сплетение любви и ненависти, зла и добра, хаоса и созидания. И все, что происходит, запрограммировано природой. Пороки матери наследует дочь. Мать потерпела крах, расплачиваться будет дочь. Несчастье матери будет несчастьем дочери. Это как пуповина, которую не разрезали, не разорвали. Мама, неужели, правда? Неужели моё горе – это твой триумф?»
Кроме жертв нарциссической женщины, показаны и глубинные страдания матери, внутренняя трагедия нарцисса. Жизнь среди безликих объектов, отсутствие чувств, существование вместо жизни. «Я как бы и не родилась.. Я не помню ничьих лиц… Я пытаюсь порой вспомнить собственную мать – тщетно, не выходит… Чувство реальности – это бесценный, редкий талант. Большая часть человечества им не обладает, на своё счастье». Мать, которая ведет себя, как капризный маленький ребенок, как дочь собственной дочери. Женщине, которой не суждено по-настоящему родиться и родить, не дано понять природу бытия, потому что ее природа искажена и изломана в самой своей основе. Всё, что ей остаётся – восхищать и уничтожать. Любить она не может.
Не уверена, что Бергман изначально задумал такой безысходный конец. По его заметкам, в конце фильма дочь рождает мать. Но катарсис и перерождение не происходит, каждый остается наедине со своей природой, непонятые, несчастные, изломанные женщины. Одна – не способная любить по своей природе, вторая – не знавшая любви, и потому не способная ее выразить и пережить.
Цепь несчастных людей прерывают два мужских персонажа – погибший ребенок Эвы и ее муж-священник. Один не дал себе шанса стать нелюбимым сыном, второй нашел успокоение в высшей силе, и уже не ждёт ответной человеческой любви.
